Вот только не надо этого вечного нытья о том, что "опять сливают протест". Это нытье не более уместно, чем отвратительная и хамская истерика яблочника Алексея Мельникова. С нее и начнем. Вот как представитель правого, наиболее соглашательского крыла партии "Яблоко" говорит об итогах возвращения Алексея Навального:
"2,5 года заключения, тысячи задержанных, сотни под административными и уголовными делами, избиения, унижения, увольнения с работы за участие в протестах. Практический результат — не ноль, а минус. Диалога нет, реформы не объявлены, Навальный плотно посажен. Ожесточение. Избитое, униженное молодое поколение. Поломанная психика".
Мельников бросает "старшим товарищам" Навального из числа "прогрессивной общественности" негодующий упрек в том, что они не отговорили его от возвращения. С самого Навального и его команды чего взять — они безбашенные. Но эти-то должны были понимать, что происходит. Однако надо быть полным политическим идиотом, чтобы не понимать: фашистский режим Путина не может быть убран с исторического пути без тысяч избитых, униженных, посаженных и уволенных с работы. Он не уйдет с исторического пути, не избив, не унизив, не посадив, не уволив с работы тысячи людей. Такова цена освобождения из смрадного "обезьяньего царства" Путина.
Путь к освобождению лежит через формирование в обществе атмосферы абсолютной моральной нетерпимости и непримиримости к представителям путинской бандитской власти, к их клевретам и прислужникам. К их карателям в полицейской амуниции. Как к солдатам вражеской оккупационной армии. То есть путь к освобождению лежит через то самое "ожесточение", которое по большому счету и вызывает наибольший ужас у Мельникова. Больший, чем сотни избитых и униженных.
Та глубоко конформистская среда, которую представляет Алексей Мельников, силится избежать ожесточения и продолжает цепляться за смехотворную надежду на то, что начнется "диалог" с властью и будут "объявлены реформы". Протесты пугают эту среду именно потому, что в их горниле формируется субкультура, которая не боится избиений, унижений, посадок и увольнений с работы. Которая разрушает "культуру конформизма" — основу основ путинской диктатуры.
И в этом плане протесты дали уже очень много. Они заставили путинскую власть сбросить последние "гибридные" вуали и явить миру свою поганую фашистскую рожу во всей ее омерзительности. Они показали, что в стране есть десятки тысяч людей, которые могут плюнуть в эту фашистскую рожу, не испугавшись избиений, унижений, посадок и увольнений. А значит, в стране есть миллионы, которые им сочувствуют. И многие весьма умеренные люди заговорили о том, что граждане имеют право и обязанность не подчиняться незаконной власти, попирающей их естественные права. Имеют право сопротивляться ей.
Но чего-то большего этого протесты пока дать не могли. Потому что и десятки тысяч, вышедших под дубинки, и миллионы им сочувствующих — это пока не большинство общества. Пока политическая мобилизация в целом не вышла за пределы той среды, которая изначально и всегда отвергала путинский режим. Этим российский протест пока принципиально отличается от белорусского. Поэтому у него пока нет потенциала для роста массовости.
Основной опорой путинского режима всегда была масса умеренно консервативных обывателей, которых некоторые называют "ватниками", а некоторые — "глубинным народом". Умеренно консервативный обыватель — "тяжелый пассажир". Он угрюмо-подозрительно смотрит исподлобья на окружающий мир. Он полон имперско-шовинистических предрассудков и падок на кремлевскую конспирологически-геополитическую сивуху. Он ни разу не демократ. В демократии он разочарован и считает ее обманом. Он вовсе не является принципиальным противником государственного насилия. Политические свободы, нормы права не входят в число его наиболее значимых ценностей. Он считает естественным и нормальным, когда люди, имеющие власть, отвечают на оспаривание их власти запретами, фальсификацией выборов и фабрикацией уголовных дел.
Но он не является природным мракобесом. Умеренно правому обывателю (в отличие от беснующихся в Госдуре и телевизоре крайне правых клоунов) путинский режим нравится не столько своей способностью демонстративно попрать любой закон, сколько тем, что он отнюдь не выглядит людоедским. Во всяком случае, по сравнению с тем, что обыватель помнит о диктатурах XX века. Путин ему нравится тем, что он все же не Пиночет.
Умеренно консервативный обыватель не верит в закон (так же как и в демократию), но он чтит неформальные "понятия". И для него существует понятие "а вот так уже нельзя". Все последние изменения в политической ситуации так или иначе связаны с тем, что вот этот самый умеренно консервативный обыватель во все большем числе перестает любить Путина. Он еще не начал любить оппозицию. Он продолжает ей не доверять. Считает, что она как минимум не лучше. За схваткой оппозиции с режимом он наблюдает со стороны. По своей привычке — угрюмо-подозрительно исподлобья. Однако режим все чаще подталкивает его к крамольной мысли: а вот так уже нельзя.
Пока он присматривается. Но, так или иначе, судьба протестного движения в его руках. Она зависит от того, удастся ли его растормошить. Без него протест не удастся поддерживать даже на его нынешнем, далеко не достаточном для успеха уровне. Придется делать передышки. Но только для того, чтобы снова и снова выходить на бой с диктатурой. Чтобы будоражить общество. Чтобы вести агитацию. Не красивыми и умными программами. В них сейчас мало кто поверит. Сегодня нужна агитация своим примером.
